Сначала было очень холодно. И серые камни. Вокруг одни серые камни. И очень холодно.
Потом вдруг стало теплее, серые камни закачались, и кто-то прошептал… Он не запомнил, что прошептал, но ему показалось, что голос тоже согревает.
Когда он снова открыл глаза, было тепло, а серые камни сменились серыми стенами. Это было не так интересно, потому что серые стены - одинаковые, а серые камни были все разные. Точно были разные. Это ему удалось запомнить.
Потом приходили люди. Много людей. Он никого из них не знал. Они были чем-то недовольны. Некоторые очень недовольны. И он радовался, когда они уходили. Он считал их опасными. И не мог запомнить ничего из того, что они говорили.
Потом пришла красивая женщина. Очень красивая. Села рядом. И долго плакала. Он хотел сказать ей, что не надо плакать, но не сказал. Побоялся, что она может уйти. Она ему понравилась. И ему стало грустно.
А когда она ушла - очень грустно.
А потом пришел «друг». Тоже незнакомый. И тоже очень чем-то недовольный. Сам сказал, что «друг».
Он точно знал, что «друг» - это хорошо. А еще он точно знал, что друзей не бывает.
Красивая женщина и «друг» были единственными, кого он запомнил. А серые стены надоели до смерти. Очень скучно.
Но красивая женщина приходила часто.
И «друг» приходил. Очень часто. Иногда ему даже казалось, что «друг» не уходит.
Красивая женщина ничего не говорила. Только садилась рядом, брала его за руку и плакала. Он уже не расстраивался. Он знал, что она потом придет снова. Может, ей негде поплакать - так пусть плачет здесь. Ему не жалко. Когда-нибудь она сама скажет, почему такая печальная. Если захочет. Не стоит у нее спрашивать. Он все равно не может запомнить, что ему говорят.
«Друг» не плакал. Только ругался. Иногда очень сильно. Это развлекало.
- Ну что ты молчишь? Я не верю, что ты не помнишь, как разговаривать. Этого не может быть!
Он мог разговаривать. Но он не знал, что сказать «другу», который все время ругается.
А красивой женщине, которая все время плачет, – тем более. Он боялся, что если им что-нибудь не понравится, то они больше не придут. И решил пока помолчать.
Зато он им улыбался. И красивой женщине, и «другу». Красивая женщина от этого начинала рыдать в голос, а «друг» садился на стул рядом с кроватью, обхватывал голову руками и начинал бормотать: «Нет, это невозможно… невозможно…» Это было так забавно, что он старался улыбаться им почаще. Эффект неизменно сохранялся. Это почему-то успокаивало.
Однажды он проснулся и увидел окно. Он не знал, откуда оно взялось, но серые стены надоели уже до смерти. И он стал рассматривать окно.
Долго рассматривал. Пока был один, пока плакала красивая женщина, пока ругался «друг». Потом захотелось посмотреть, что там. И тогда он решил, что пора вставать. А чтобы красивой женщине и «другу» было чем заняться, пока он будет смотреть в окно, он им улыбнулся. Эффект сохранялся. Они не заметили, что он пошел смотреть в окно. К тому моменту, когда они вернули его в кровать, он уже все увидел: и серое небо, и серую траву, и серые листья.
- И разговаривать можешь, поганец! – орал «друг». – Я уверен, что можешь!
Это развлекало.
- Сев, ради бога, прекрати на него кричать! – умоляюще шептала красивая женщина, заливаясь слезами.
Это развлекало тоже. И он молчал.